Сергей «Яцык» Яцуненко
Эту судьбу вечного скитальца, «супербомжа», как называл себя сам Яцуненко, предначертало для него, похоже, место его рождения — вагон поезда (произошло это 31 января 1956 года).
Сам же он своей малой родиной считал город Джанкой и село Заречное Джанкойского района, где был официально прописан. С Крымом его связывали ещё два адреса: бухта Ласпи, где он написал, пожалуй, самую известную свою песню «Сторож моря», и Суворовский спуск в Симферополе.
Скитаясь по разным странам — Украина, Беларусь, Россия, - живя по очереди у друзей, умирать он всё-таки вернулся в родной Крым. Впрочем, почему «умирать»? Борясь эти три года со страшной неизлечимой болезнью — опухолью мозга, Сергей Григорьевич продолжал активно выступать на фестивалях, некоторые записи его выступлений датированы 2011-м и 2012-м годами. А в 2013-м великого «супербомжа» и «золотодобытчика» (под «золотом» Яцуненко подразумевал своих друзей, а чести называться его другом удостаивался далеко не каждый) не стало…
Когда впервые видишь видеозаписи выступлений Яцыка, сразу же поражает его необычные внешность и голос. Секрет голоса прост: оказывается, Яцуненко в Южной Сибири занимался горловым пением, по способу алтайцев и тувинцев. А внешность! Своеобразной формы борода, делающая её обладателя похожим не то на эльфа, не то на гнома, не то ещё на какого-то симпатичного «лесовичка», а над ней — удивительно добрые, лучистые глаза.
Сергей Яцуненко умер 5 апреля 2013 года. Уже несколько лет обсуждается вопрос об установке памятника Яцыку в Крыму. Вот только как бы сам Сергей Григорьевич отнёсся к факту установки ему памятника? Невозможно, ну никак невозможно представить этого человека окаменевшим или обронзовевшим. Слишком много в нём было свободного полёта. Материал для памятника Сергею Яцуненко — это не что-то осязаемое, а крики журавлей и чаек в крымском небе, свист утиных крыльев над камышами, шум морских волн, шуршание опавшей хвои под ногами путешествующих по крымским лесам… И, конечно же, стук вагонных колёс как напоминание о месте рождения поэта.
Сам же он своей малой родиной считал город Джанкой и село Заречное Джанкойского района, где был официально прописан. С Крымом его связывали ещё два адреса: бухта Ласпи, где он написал, пожалуй, самую известную свою песню «Сторож моря», и Суворовский спуск в Симферополе.
Скитаясь по разным странам — Украина, Беларусь, Россия, - живя по очереди у друзей, умирать он всё-таки вернулся в родной Крым. Впрочем, почему «умирать»? Борясь эти три года со страшной неизлечимой болезнью — опухолью мозга, Сергей Григорьевич продолжал активно выступать на фестивалях, некоторые записи его выступлений датированы 2011-м и 2012-м годами. А в 2013-м великого «супербомжа» и «золотодобытчика» (под «золотом» Яцуненко подразумевал своих друзей, а чести называться его другом удостаивался далеко не каждый) не стало…
Когда впервые видишь видеозаписи выступлений Яцыка, сразу же поражает его необычные внешность и голос. Секрет голоса прост: оказывается, Яцуненко в Южной Сибири занимался горловым пением, по способу алтайцев и тувинцев. А внешность! Своеобразной формы борода, делающая её обладателя похожим не то на эльфа, не то на гнома, не то ещё на какого-то симпатичного «лесовичка», а над ней — удивительно добрые, лучистые глаза.
Сергей Яцуненко умер 5 апреля 2013 года. Уже несколько лет обсуждается вопрос об установке памятника Яцыку в Крыму. Вот только как бы сам Сергей Григорьевич отнёсся к факту установки ему памятника? Невозможно, ну никак невозможно представить этого человека окаменевшим или обронзовевшим. Слишком много в нём было свободного полёта. Материал для памятника Сергею Яцуненко — это не что-то осязаемое, а крики журавлей и чаек в крымском небе, свист утиных крыльев над камышами, шум морских волн, шуршание опавшей хвои под ногами путешествующих по крымским лесам… И, конечно же, стук вагонных колёс как напоминание о месте рождения поэта.
На странице использованы фрагменты текста Егора Подлубняка/c-eho.info
Говорить о Сергее Яцуненко одновременно и легко, и трудно.
Легко потому, что его поэзия удивительно чиста и ясна. Да, некоторые песни, что называется, «на грани фола», но их немного, а вот чего не встретишь — это модной сейчас депрессивности и выдаваемой за «элитарность» зауми. В песнях Яцуненко если юмор — то добрый, если грусть — то светлая. Он жил, словно в полёте, обзаводился друзьями и дарил им радость — в данном случае радость прикосновения к талантливой поэзии, к берущей за душу песне. Движущей силой ему служила его неуёмная энергия и жажда испробовать как можно больше в жизни. Вот только постоянной «крышей» он обзаводился на совсем короткие сроки…
А трудно потому, что сам Сергей Яцуненко, при всей понятности для всех своих произведений, был человеком весьма необычным. Яцуненко добровольно избрал для себя удел вечного странника. Подобно товарищу Сухову, он мог бы сказать о себе: «…И бросало меня по свету белому…». Только даже не от Амура до Туркестана, а от Белоруси и Украины до Сахалина. И чем только не приходилось в этих странствиях заниматься Яцуненко: он был моряком, рыбаком, плотником, конюхом, лесником, рудокопом… Все работы требовали выносливости и здоровья. Как он при этом ещё песни писать успевал?
Легко потому, что его поэзия удивительно чиста и ясна. Да, некоторые песни, что называется, «на грани фола», но их немного, а вот чего не встретишь — это модной сейчас депрессивности и выдаваемой за «элитарность» зауми. В песнях Яцуненко если юмор — то добрый, если грусть — то светлая. Он жил, словно в полёте, обзаводился друзьями и дарил им радость — в данном случае радость прикосновения к талантливой поэзии, к берущей за душу песне. Движущей силой ему служила его неуёмная энергия и жажда испробовать как можно больше в жизни. Вот только постоянной «крышей» он обзаводился на совсем короткие сроки…
А трудно потому, что сам Сергей Яцуненко, при всей понятности для всех своих произведений, был человеком весьма необычным. Яцуненко добровольно избрал для себя удел вечного странника. Подобно товарищу Сухову, он мог бы сказать о себе: «…И бросало меня по свету белому…». Только даже не от Амура до Туркестана, а от Белоруси и Украины до Сахалина. И чем только не приходилось в этих странствиях заниматься Яцуненко: он был моряком, рыбаком, плотником, конюхом, лесником, рудокопом… Все работы требовали выносливости и здоровья. Как он при этом ещё песни писать успевал?
На странице использованы видео с youtube-каналов: Starlv2902, Maxim Belyaev, Владимир ЯКУБов, Сергей И
Здравствуй, друг мой, Андрюшка Петрович!
Вот пишу тебе, чтобы похвастать...
Состоялась мечта пилигрима. Нет, не зря я с дорогами спорил.
В юго-западной бухточке Крыма я работаю сторожем моря.
В декабре здесь художница осень пишет зимние акварели...
Я дроздов средь бесстыдниц и сосен обучаю игре на свирели.
Так что друг мой, Андрюшка Петрович,
Не мечтай за Карибы, за Каспий.
Сколько верст от Херсона до Ласпи - посчитай, посчитай.
Пару дней подышать на просторе
К моему изумрудному морю - прилетай, прилетай.
Ты увидишь мечту одиночки, ты узнаешь, как много мне надо.
Это место, где пишутся строчки, это рай, где душа моя рада.
Гонит ветер барашечье стадо, пьют на сейнере волки морские
И хохочет мартын до упаду, а то бакланы, смешные такие.
В юго-западной бухточке Крыма я работаю сторожем моря.
Эта должность несоизмерима, как понятия счастья и горя...
Я сижу на скале, как в дозоре, а дельфины гоняют кефалей.
Я работаю сторожем моря и его до сих пор не украли.
Вот пишу тебе, чтобы похвастать...
Состоялась мечта пилигрима. Нет, не зря я с дорогами спорил.
В юго-западной бухточке Крыма я работаю сторожем моря.
В декабре здесь художница осень пишет зимние акварели...
Я дроздов средь бесстыдниц и сосен обучаю игре на свирели.
Так что друг мой, Андрюшка Петрович,
Не мечтай за Карибы, за Каспий.
Сколько верст от Херсона до Ласпи - посчитай, посчитай.
Пару дней подышать на просторе
К моему изумрудному морю - прилетай, прилетай.
Ты увидишь мечту одиночки, ты узнаешь, как много мне надо.
Это место, где пишутся строчки, это рай, где душа моя рада.
Гонит ветер барашечье стадо, пьют на сейнере волки морские
И хохочет мартын до упаду, а то бакланы, смешные такие.
В юго-западной бухточке Крыма я работаю сторожем моря.
Эта должность несоизмерима, как понятия счастья и горя...
Я сижу на скале, как в дозоре, а дельфины гоняют кефалей.
Я работаю сторожем моря и его до сих пор не украли.
Сергей Яцуненко
Фото на странице из открытых интернет-ресурсов, авторство не установлено
Хотите связаться с нами? Нажмите, чтобы создать сообщение.